Жил в лесу один ну очень
крутой заяц. Говорили про него, что
когда-то он волка убил. Гнался за
ним волк, гнался, наконец, нагнал.
Только кидаться на зайца, как тот
взбрыкнет лапами задними да прямо
волку по морде. А лапы у зайца
сильные. Карачун зубастому пришел.
Правда то иль нет, неведомо, но
зайца волки уважали. И не просто
уважали, он с ними дела какие-то
имели. Такой, по крайней мере, слух
по лесу шел. Пошучивал заяц:
- Волков бояться - в лес не ходить.
Дела эти, правда, чаще всего
выходили ему боком - никак не могли
забыть волки, что они - волки, а он,
заяц - только заяц, которому волков
трепетать положено и бежать от них
без оглядки. Так что, молодой еще,
заяц вид имел довольно потрепанный
- шкура клочками, морда когтями
исцарапана, зубов недостает...
В лесу стоматологов нету, так что
зайцу и хочется свой имидж
улучшить, да не удается никак.
Впрочем, заяц умный - придумал:
- Надо мне такую подругу завести,
чтобы все позабыли, что я - заяц.
К волчицам присматривался - хороши,
стройны, мех опять же серый, свой
окрас, но... Но... И еще раз но...
И тут, на счастье свое, вспомнил
заяц о молодой лисе:
- Чем не кандидатура...
Богатства немного у зайца, собою
нехорош, взял лестью да
настырностью. Говорил сурьезно:
- Я, промежду себя умом
пораскинувши, нахожу, что вы для
меня, как и я для вас, единственно
подходящая в нашем лесе пара.
Задурил рыжей голову, вышло все по
его, по-заячьи. Забыла лиса, что в
допрежнее время она зайцев ела,
стала жить с зайцем.
Была у зайца избушка лубяная, а у
лисы - ледяная. Поселились было
заяц с молодой лисою в ее избушке.
Холодно в ней, да все ж хорошо - и
просторно, и светло, живут заяц с
лисой да радуются. Тут, как на зло,
наступи весна. Растаяла избушка
ледяная.
Перешли в лубяную избушку.
Нехороша заячья избушка - стара,
темна, тесна, стоит на отшибе. Но
ничего, живут. Заяц с утра пораньше
с волками дела уйдет решать. Лиса в
избушке приберет, похлебку куриную
сварит - заяц-то далеко зашел, с
хищниками дело имел, и в столе
подражать им начал. Скучно молодой
лисе, свои-то с ней не больно
знались теперь, а о заячьих
знакомых она все больше понаслышке.
Сядет, посмотрится в зеркальце,
сама себя спросит:
- Уж я ли, лисанька, не хороша?
Сама себе ответит:
- Ух и хороша наша лисанька.
Вот и все ее развлечение.
Время так шло. Но, как ведется,
время идет и с ним перемены идут.
Редко стал появляться заяц в
избушке лубяной. Новые дела у него
появились. Впрочем, о делах этих
заяц говорил невнятно.
Заскучала лиса, но все так же жила в
лубяной избушке - своя-то, ледяная,
растаяла. Приберется в избушке,
какой-нибудь репки погрызет или
капустки да сидит у порога, зайца
ждет. В зеркальце не смотрится - как-то
оно вдруг потерялось. Зайчихой
стала чувствовать себя молодая
лиса, несчастной глупой зайчихой,
которая связалась с потрепанным
зайцем, да и ему в конце концов
оказалась ненужной. И казалось ей
уже - если посмотрится она в
зеркальце, то увидит там не острую
лисью мордочку, а заячью серость.
А когда вдруг припожалует заяц, то
еще не лучше - петушится, будто
перед ним не лисанька его любимая,
а волк позорный, самый
распоследний. Все не по нему - ни
как похлебка сварена, ни какой
порядок в избушке, а пуще всего не
нравится ему сама лиса.
Хиреть, глупеть начала лиса - в
растерянности проводила дни свои.
Заявится заяц - в избушке не
прибрано, похлебка ли не сварена. А
он и рад - есть чем попрекнуть лису.
Та ж его слушала и казалось уже ей,
что прав заяц - никчемна она, лиса,
никчемны все дела и дни ее.
Выжить из своей избушки лису
задумал суетный заяц. Надоела она
ему, почувствовал уж давно он, что
лиса ему не пара. "Вот медведицу
б мне" - бредил заяц, однако все
никак не находилось глупой
медведицы. А жить-то где-то надо, не
за горами и зима. Выжить надо лису.
Но не в помощь тут зайцу его серые
друзья - волки, признаться перед
ними, что не может он выгнать какую-то
лису - позор великий. Надо
стараться самому, и строжится заяц,
придирается к лисе, а заглазно и
вовсе воображает - как бы я ей по
морде настучал. Побарабанит
лапками по пеньку - становится
легче.
А лиса все чахла в растерянности
своей, не понимала уже ни себя, ни
зайца, позабыла, кто она и кто он, и
неизвестно, чем бы все кончилось,
если бы в один распрекрасный день
не заметила она, что в дальнем
уголке избушки, среди всякого сора
и дрязга что-то блестит. Любопытно
стало лисе - что это там такое яркое
появилось в ее беспросветной жизни.
Подошла, посмотрела - а это
зеркальце ее потерянное. Подняла
она зеркальце, протерла,
посмотрелась - и диву далась - уж,
казалось бы, должно увидеться что-то
серое и жалкое, ан нет - перед нею
рыже-золотая, зубастая, хитрая
лисица. Диву далась лиса - и как я
могла о себе позабыть, оглянулась
вокруг себя - а вокруг все серо и
бесприютно. Место ли мне здесь -
думает лиса, но не торопится
предпринимать ничего. Чувствует -
сгоряча да в спешке можно много
глупостей наделать. Сидит в
избушке, выжидает чего-то и нет-нет,
да и посмотрится в зеркало - увидит
себя, как огонь, рыжую, и теплее ей
становится.
Дни прошли, и отложила лиса зеркало
- не нужно оно ей больше, теперь ей
хочется не на себя, а на других
поглядеть. Вот и заяц припожаловал,
драный; как пепел, серый. Только рот
разинуть, попрекнуть лису чем-то по
старой памяти, как взвилась она - и
съела зайца.
Выходит лиса из избушки, по
сторонам осматривается, глядь - а
из окон рыжие хвосты показались.
Выпал из печки уголек, загорелась
избушка.
- Ну и ладно - говорит лиса, - я и так
проживу.
И прожила, но с зайцами, больше не
связывалась.
- У меня один внутри есть, мне и того
довольно, - говорила.
|